Глава НКЦБФР – новый, планы и цели – старые.

Тимур Хромаев – безусловно, очень занятый Глава регулятора фондового рынка. StockWorld.com.ua удалось встретиться с чиновником только через месяц после его назначения, несмотря на то, что вопросы к беседе были направлены ему еще в первые дни после вступления в должность. Мы встречаемся с ним в просторном, но еще совсем не обжитом кабинете и недолго, и кратко, но предметно беседуем о планах и видении Тимуром развития и движения фондового рынка.

В целом, заявления нового Председателя НКЦБФР о том, что же нужно отечественному рынку ценных бумаг для рывка и толчка, ничуть не отличаются от деклараций прежнего руководства регулятора. Тимур рассказывает о реформировании инфраструктуры, развитии информационных технологий, усовершенствовании корпоративного управления и повышении независимости Комиссии. Дмитрий Тевелев, прежний Глава Комиссии, и его команда ставили перед собой такие же задачи, но реализовать все из них им не удалось. Получится ли это сделать Тимуру Хромаеву, человеку, как он сам себя называет, ориентированному на результат, мы узнаем в не слишком отдаленной перспективе.

SW: В одном из своих интервью Вы говорили о том, что после работы в Министерстве финансов Вы вряд ли вернетесь на госслужбу. Что Вас сподвигло принять предложение возглавить регулятор? Это было предложение, от которого невозможно было отказаться?

ТХ: С одной стороны, действительно, это было предложение, от которого тяжело отказаться, учитывая, что оно непростое и небанальное. А во-вторых, я ушел с госслужбы и говорил так потому, что полагал, что прежние время и возможности прошли, и работа стала более планомерная, спокойная и формальная. Моя первая практика в Минфине была бурной, интересной, это также был период глобальных кризисов и испытаний. Именно по этим причинам то время было для меня интересным. Начиная приблизительно с 2002 года, я считал, что этот этап завершился. На сегодняшний день мы опять проходим через колоссальные испытания – как вся страна в целом, общество, так и каждый отдельный человек. Поэтому мне кажется, что это наиболее правильное время, которому необходимо отдавать себя полностью.

SW: Стало ли для Вас это предложение неожиданностью?

ТХ: Абсолютной неожиданностью. Мне поступил звонок из Администрации (Администрация Президента, АП – ред.). Пригласили на беседу, спросили, интересно ли мне заняться реформированием данного сектора, и какое у меня видение этого. Я изложил свои мысли на этот счет, подтвердил свое желание при наличии, конечно же, политической воли. Буквально через 12 часов «политическая воля» была оформлена, Президент подтвердил, что он всех нас (назначенных членов Комиссии – ред.) знает лично и абсолютно уверен, что мы – те люди, которые необходимы в данное время и в данном месте. Он дал нам тот энергетический запал, который послужил толчком для всех наших последующих действий и стремлений.

SW: То есть Вы обсуждали некие векторы развития фондового рынка? Формировали совместное видение?

ТХ: Обсуждался общий подход, который заключается в кардинальном изменении и стремлении к более высоким уровням как для рынка, так и для тех профессионалов, работающих на нем.

SW: Будет ли подготовлена новая стратегия развития рынка?

ТХ: Безусловно, мы готовим ее, обсуждаем все это с участниками рынка практически каждый день.

SW: А кроме стратегии и направлений деятельности велась ли речь о назначении других Членов Комиссии? Согласовывали ли с Вами состав команды?

ТХ: О кандидатурах я узнал за день до назначения, меня познакомили с ними. Конечно же, стоял вопрос о том, готов ли я работать с этими людьми. Изучив список, я сказал, что всех из них я знаю, причем как серьезных и опытных специалистов, поэтому согласен на сотрудничество и реализацию поставленных перед нами задач. Даже заочно мы понимали, что все «на одной волне».

SW: Когда же будут назначены еще два комиссионера?

ТХ: На данный момент для нас «доназначение» не является особо важной задачей, поскольку есть кворум. Назначение оставшихся двух Членов – это уже вопрос и политической необходимости, и регуляторной. Это произойдет тогда и будет зависеть от того, как будут реализовываться наши планы, и когда мы почувствуем необходимость в дополнительных силах и новых видениях.

SW: Это будут люди с рынка или, может, с государственным опытом управления?

ТХ: Возможно, все возможно. Желательно, чтобы это был симбиоз.

SW: А что насчет других внутренних реорганизационных вопросов в Комиссии? Будет ли замена или рекомпозиция менеджеров среднего звена?

ТХ: Реогранизация предвидена даже с точки зрения формального подхода. Мы ведь проходим через 20-процентное сокращение штата. И это необходимость, зафиксированная в бюджете. С другой стороны, это даст возможность поднять заработную плату работникам НКЦБФР. Но изменение структуры или персонального состава сотрудников – это не самоцель, далеко нет.

Нам необходимо создать полноценный регулятор, который бы осуществлял жесткий надзор за рынком. Будут ли перемены в самой Комиссии или нет – к этому мы также должны прийти в результате всех наших изменений рынка и его участников. Это гармоничный подход и развитие на пути к тем европейским ценностям, которые мы уже задекларировали.

SW: Вы затронули интересный вопрос повышения зарплаты в регуляторе. Вероятно, даже у руководителей уровень оплаты труда оставляет желать лучшего, не говоря уже о рядовых сотрудниках. Каким образом Вы будете работать над его повышением?

ТХ: Основным ограничением является, конечно же, государственный бюджет. Но, например, в других странах сотрудники таких же ведомств не зависят от казны, они самофинансируемы. И если мы четко, и как общество, и как страна, задекларировали соответствие международным нормам, то мы обязаны привести слова к делу. Поэтому повысить финансовые и функциональные возможности Комиссии – также наша обязанность. Безусловно, речь идет, в таком случае, об автономии, независимости и самофинансировании. Это те вещи, которые крайне важны.

SW: Вы будете готовить соответствующие законопроекты или уже работаете над этим?

ТХ: Мы все это будем готовить и обсуждать и с участниками рынка, и с теми институтами, которые имеют законодательную инициативу. В первую очередь, безусловно, с Президентом.

SW: Снова возвращаемся к Президенту и его задаче провести кардинальные изменения и принципиально изменить подходы к регулированию. Что это? Можете назвать конкретно хотя бы некоторые из намеченных инициатив?

ТХ: Вы говорите о деталях. А мы говорим о новом подходе, который будет отличаться по сути. Мы стали заложниками той формы, которую создавали 20 лет. По форме есть рынок, а по сути – его не существует, к сожалению. Есть искаженное понятие рынка, который не работает эффективно на благо экономики и не выполняет те задачи, которые обычно возлагаются на него. Нам нужно произвести изменение форм, чтобы они соответствовали сути регулирования фондового рынка. Первое – это реструктуризация и реформирование инфраструктуры фондового рынка. Это все, что касается депозитарных, расчетных, клиринговых, торговых механизмов. Второе – полное раскрытие информации участниками, эмитентами, в том числе желательно и конечными бенефициарами и физическими лицами. Потом – корпоративное управление. Речь идет о повышении стандартов и норм в соответствии с директивами Европейского Союза. И, последнее – опять же, независимость и самофинансирование. Ну и, конечно же, повышение возможностей регулятора в плане дознания, получения более обширной информации о сделках и их участниках для того, чтобы активно и результативно бороться с манипуляциями, мошенничеством и иными сопутствующими проблемами.

SW: Что же здесь нового? То же самое декларировал и предыдущий состав Комиссии, хотя реализовать, безусловно, получилось не все…

ТХ: А что Вы хотели узнать? По форме – мы все правы. А по сути мы что-то делаем не так. Вы не можете ничего нового от меня узнать. В Киеве не может вдруг появиться Нью-Йоркская фондовая биржа, ее нужно создать. Поэтому пока что это слова. Но я уверен, что перспективы у Украины очень яркие, и мы в состоянии создать в ближайшие пять – десять лет биржу и инфраструктуру рынка, которые станут одними из лучших в Восточной Европе. В этом у нас сомнений нет. Это очень амбициозные цели, и мы их достигнем.

SW: Президентская поддержка для достижения амбициозных целей у Вас есть. А каковы отношения с другими ветвями власти, регуляторами – Камбином, Нацбанком?

ТХ: Будем строить отношения функционально, эффективно и полноценно. Мы координируем наши действия со всеми органами, с которыми работаем. Поэтому и на личном, и на профессиональном уровне у нас абсолютное взаимопонимание. Контакт есть, не говоря уже о том, что мы все очень хорошо знаем друг друга по рынку.

SW: Давайте поговорим об инвестклимате. Вы долгое время работали в инвестиционной компании и не понаслышке знакомы со всеми трудностями, связанными с ним. Какие Вы, как руководитель того органа, который отчасти ответственен за формирование инвестиционного климата в стране, будете предпринимать шаги для его улучшения?

ТХ: Результатом наших действий, о которых мы с Вами говорили, и будет улучшение этого самого инвестклимата. Каждый наш шаг будет приближать нас к лучшему будущему, к яркому и теплому инвестиционному климату.

SW: За каким инвестором будущее – внутренним или внешним? Как бы распределили пропорционально их роли и «вклад» в украинский фондовый рынок?

ТХ: У нас все инвесторы должны быть равны. При этом наши стандарты должны быть высокими, чтобы удовлетворять все потребности инвестора. Такие, как защита прав и интересов, прозрачность объектов инвестиций и т.д. И отношение в инвестору-физлицу должно быть сопоставимо с тем, которое получает и ощущает на себе крупный инвестор. Но, конечно же, прежде всего, мы должны культивировать уважение к внутреннему украинскому инвестору.

SW: Для защиты прав инвесторов сделано уже многое. И депозитарная реформа, и корпоративная во многом укрепили их. Но события последнего года, в том числе и антитеррористическая операция, показали, что есть большие законодательные пробелы в этой части. Когда, например, реестры «переезжают» в зону АТО, а потом теряются, акционеры остаются «с носом». Будете ли Вы как-то решать этот вопрос?

ТХ: На сегодняшний день депозитарная деятельность в зоне АТО и в Крыму запрещена Комиссией. Если депозитарные учреждения переезжают туда, то это противоправные действия, находящиеся уже в уголовной плоскости. Что касается мер, то мы делаем все для того, чтобы облегчить деятельность акционерных обществ из неподконтрольных Украине территориях. Это для нас приоритет. Второй приоритет – это законодательные инициативы, направленные на повышение качества корпоративного управления в украинских компаниях.

SW: Расскажите поподробнее об этих законодательных инициативах. ТХ: Это и squeeze-out, и sell-out (принудительный выкуп акций – ред.)

SW: Но ведь это было и раньше… Закон ведь принят в первом чтении… Что тогда будет нового?

ТХ: Это требование Еврокомиссии. Новым будет закон, ведь необходимо еще два чтения. Squeeze-out, sell-out, независимые директоры... Я ничего нового Вам не скажу. Не ожидайте, что мы инопланетян в Правление посадим :). Мы все об этом знаем 25 лет, но ничего не происходит. Вопрос не столько в самом законе, сколько в его реализации. Будут еще международные аудиты. Мы ведь понимаем, что нам не нужно такое количество акционерных обществ (АО). Многим из них такая организационно-правовая форма просто не нужна. Еще меньше должно быть публичных акционерных обществ. Здесь мы будем оптимизировать и облегчать переход из АО обратно в общество с ограниченной ответственностью, решать вопрос «спящих» АО.

SW: И еще немного об инвестициях. За формирование инвестклимата отвечает также Государственное агентство Украины по инвестициям и инновациям. Вы намерены сотрудничать с этой структурой? Возможно, подчинить ее НКЦБФР?

ТХ: Если Вы считаете, что метеостанция отвечает за погоду, то Вы ошибаетесь. Судьба данного агентства находится вне моей компетенции, и я не думаю, что у нас в стране есть кто-то один, кто отвечает за инвестиционный климат. Но агентство, как я понимаю, – не регулятор, а мы – да. Мы не занимаемся реализацией каких-то конкретных проектов в экономике, мы должны регулировать рынок и устанавливать стандарты, которые, кстати, собираемся повышать, и весьма существенно. Даже в ущерб многим игрокам.

SW: Это как?

ТХ: Вы узнаете. Наша задача – повышение качества и уменьшение количества участников рынка. Качественный подъем уровня фондового рынка – это и прозрачность информации, и работа в соответствии с международными стандартами, которым на сегодняшний день мало кто соответствует. Это означает повышение барьеров для входа на рынок. Все должны быть готовы к тому, что эти барьеры будут высокие. И многим из нас придется пересмотреть свою деятельность и, наверное, заняться чем-то другим.

SW: Если Вы уж сказали об уменьшении количества участников рынка, то давайте поговорим о фондовых биржах. Как Вы оцениваете такую ситуацию, когда 99 % всего объема торгов обеспечивают три площадки?

ТХ: Повышение стандартов, о котором я уже говорил, коснется и биржевого сегмента. В Украине должно быть меньше бирж, в первую очередь, потому, что у нас не такой большой рынок. Наличие всех этих площадок обусловлено тем, что у них были свои ниши, в которых они существовали. Но дело в том, что они не развивались. Нам крайне важно, чтобы данные ниши исчезли.

SW: Допустим, десять бирж – это много. Но как из десяти сделать три, две, одну?

ТХ: Повышением требований. Да, у них безвременные лицензии, но, например, раскрывать информацию они должны будут в соответствии с международными стандартами. Мы будем повышать все требования, и перед ними предстанет выбор – соответствовать или уходить с биржевого рынка и заняться чем-то другим. Спотовым, сырьевым рынком, например. Это будет их выбор. Также у них будет право консолидироваться и работать дальше. Мы не полномочны указывать биржам, что делать, но будем стимулировать их к действиям.

SW: Прежде много говорилось об IPO на украинском фондовом рынке. Как Вы думаете, реализуема ли эта инициатива?

ТХ: Когда появится спрос – тогда и произойдет размещение. О каком IPO может идти речь, если нет спроса на эти инструменты? На сегодня 90 % оборота на рынке – это облигации внутреннего государственного займа (ОВГЗ). А внутреннего организованного инвестора у нас нет. В следующем году мы ожидаем пенсионную реформу, и это один из первых вопросов, который будет решен сразу же после стабилизации макроэкономической ситуации. А пенсионная реформа, в свою очередь, станет толчком, который повлечет за собой создание инвестора как класса. В дальнейшем можно будет говорить о развитии инвесторов-физлиц, вносить понятия квалифицированного и неклассифицированного инвестора и т.д.

SW: А фондовый рынок какой страны Вы считаете примером для нас? Может быть, польский?

ТХ: Да, как минимум, наши соседи, которые проходили через те же барьеры и препятствия, которые нам снова предстоит преодолеть. Там тоже первые толчки развитию рынка ценных бумаг дала пенсионная реформа.

SW: Какие Ваши планы на первые сто дней?